Сомнения мастера
В.Н. Панов ("Шахматы в СССР", №9, 1940)

Страница: [ 1 ] 2 3 4

ВМЕСТО ЭПИГРАФА

Лет 29 назад в Вене вышла небольшая книга гроссмейстера Рихарда Рети «Новые идеи в шахматной игре». Книга имела потрясающий успех, стала знаменем шахматной школы ультрамодернистов и сделала колоссальный вклад в теорию нашего времени. Содержание этой книги достаточ­но исчерпывается как ее названием, так и следующей цитатой из нее: «Наша общая идея заключается в признании принципиального различия между научными законами, которые мы познаем из физики или математики, и так называемыми шахматными законами. Законы природы имеют силу при всех обстоятельствах. Шахматные же, или более широко стратегические, принципы являются правилами действия, которые применимы часто, быть может в большинстве случаев, но иногда бывает лучше, если с ними не считаться. Подобно тому, как и в жизни не может быть абсолютных норм, так и в шахматах не существует абсолютных правил». Это определение сущности шахматной игры, мне кажется, в настоящее время многими, если не всеми,- позабыто.

КРИЗИС СОВРЕМЕННОЙ ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ МЫСЛИ

При просмотре современных шахматных партий, статей, анализов и даже учебников для начинающих у меня создается впечатление, что современная теоретическая мысль переживает кризис, подобный тому, который был перед появлением книги Рети. Вкратце напомню шахматную историю.
Теория Стейница, направленная против старой узкокомбинационной школы прошлых веков, была создана на научных элементах шахмат. Понятия центра, позиционного преимущества, корректности атаки и защиты, слабых и сильных пешек и пунктов и т. п. дали грозное оружие тогдашней шахматной молодежи против романтических стариков. Тарраш, Шлехтер, Мароци, Дурас, Рубинштейн, Тейхман уже декоре стали обгонять в турнирах Чигорина, Цукерторта, Гунсберга, Блэкберна, Берна и других. Эта была победа не только молодости над старостью, но и логики над интуицией, науки над фантазией, боксера над драчуном, пулемета над луком и стрелами. Эта победа была для того времени глубоко прогрессивным явлением, хотя и оказалась пирровой. Отсутствие риска и рассудочность были возведены в закон, в основной принцип. Появились короли ничьих вроде Шлехтера, ухитрившегося даже на гамбитном, т. е. при сугубо острых и рискованных началах, турнире в Бадене в 1914 г. сделать из 18 партий 14 ничьих.
Играть стали корректно, но чрезвычайно скучно и сухо. Затем появились Капабланка, своей изумительной практикой внесший в омертвевшие законы Стейница небывалую динамичность и диалектичность, и исключительно оригинальный экспериментатор и тактик Нимцович. Вместе с Рети и Тартаковером в теоретической области и Капабланкой и Алёхиным в практической, Нимцович ревизует законы Стейница и создает современную нам шахматную школу на новой, маневренной, динамической основе.
Шахматная игра снова оживилась, снова стала интересной.
Но, забывая о замечательных словах Рети, процитированных выше, присяжные теоретики-популяризаторы возвели и эти, все же условные, законы в нечто незыблемое, в нечто не подверженное критике. Шахматная мысль вновь застыла. Вариант убил идею, и сугубый рационализм парализовал живую мысль и поиски новых путей.
Были сделаны успешные попытки возвести шахматную игру (мудрую, хорошую, интересную, но все же только игру!) в ранг схоластической средневековой науки. Поясню свою мысль: как известно читателю, а может быть уже скоро станет и неизвестно, цель шахматной партии - это дать мат королю противника. Этого можно добиться различными способами. Основной и простейший из них - получить подавляющее материальное преимущество, после чего партнер должен сдаться.
Однако подавляющее материальное преимущество проще всего обеспечить путем получения незначительного материального преимущества. Незначительное материальное преимущество легче всего получается из подавляющего позиционного преимущества. Подавляющее позиционное преимущество легче всего достигается из незначительного позиционного преимущества. Незначительного позиционного преимущества можно добиться путем образования того или иного дефекта в позиции противника, например, слабой пешки. Образования у противника слабой пешки легче всего достичь, если ее предварительно изолировать и блокировать. Для того чтобы изолировать и блокировать пешку (или вызвать другую слабость), надо создать соответствующую миттельшпильную позицию. Для подобной миттельшпильной позиции надо разыграть соответствующий дебют. Вся изложенная схема для современного высококвалифицированного, подкованного научными шипами шахматиста - азбука и программа.
До какой же степени измельчало содержание шахматной игры с точки зрения, например, начинающего шахматиста! Этому несчастному человеку вместо ясного и примитивного изложения правил шахматной игры преподносят такие вещи, как понятие о центре, сущность которого для него абсолютно недоступна, что правильно отмечает Б. М. Блюменфельд в № 1 журнала «Шахматы в СССР», 1940.
Для примера приведу цитату из «Учебника шахматной игры для начинающих» под редакцией П. А. Романовского. Стр. 63: «подчас на протяжении всей партии борьба между противниками сводится к тому, чтобы занять центр или «овладеть центром» (Какая узость цели с точки зрения начинающего! - В. П.). Дальше Романовский продолжает:
«Такое внимание к центру является, очевидно, следствием того особого значения, которое имеет центральная территория (!!) с точки зрения ее стратегического положения в отношении остальной части доски. Центр представляет собой как бы высоту, господствующую над всем окружающим ее пространством» и т. д.
Спрашивается, что может дать начинающему эта формулировка? Наблюдая игру начинающих и малоквалифицированных шахматистов, я всегда замечал, что они с достойной уважения твердостью придерживаются рецептов П. А. Романовского и занимают «господствующую высоту», т. е. центр. Однако потом они не знают, что им делать с центром, и проигрывают на самой примитивной комбинационной ловушке, и немудрено! Едва ли им может принести пользу и утешение указание Романовского (в том же учебнике, стр. 125), что «темой комбинации является конечная цель ее».
Если добавить, что в том же учебнике идет речь о «форпостах», «оккупации пунктов» и т. п. вещах, и сопоставить это с бюрократически-методическими анкетами (см. «64», 1940), предлагаемыми П. А. Романовским,- станет ясно, до какой степени теоретики шахматной игры иногда отрывают ее от практики.